12. Оксман Азадовскому

<Саратов> 2 мая <1948>

Дорогой Марк Константинович,

опять весна. Вчера было уже так жарко, что мне казалось, что я где-нибудь в Гаспре. Настроение в связи с этим очень поднялось, так как около двух меся­цев я почти не мог работать, не входя после Москвы в деловую колею, томясь и нервничая, недомогая и раздражаясь без всяких серьезных поводов. Вся вторая половина апреля ушла на университетские сессии и процедуры, да на общегородские лекции (для партактива, для комсомола, для учительства и т. д. и т. п.). Сейчас начинаются дипломные работы, диссертации, юбилей­ные доклады о Белинском. А там надо как-то решать с летним отдыхом. По настоящему я ведь уже 12 лет не отдыхал, если не считать Бутырок (там был подлинный отдых, ибо обо мне месяца на три забыли). Лечиться не хочу, но потребность в абсолютном безделье где-нибудь у воды ощущаю очень сильно. К сожалению, в Саратове нет дач у Волги, а ехать — нет разницы, — Кама, Симбирск или Териоки1.

Недавно прочел вашу работу о фольклоризме декабристов2. Очень умно и тонко. Замечаний не имею, если не считать вопроса о Рылеевских обращени­ях к фольклору украинскому и острогожскому. Это, конечно, особая главка, но, на мой взгляд, необходимая3.

Рассчитывал послать вам к 1 мая свои первые саратовские opus4, но местные кунктаторы ведут издательские дела так, что руки опускаются! Нет никакой охоты заниматься и сборником о Белинском5, кот<орый> все равно не выйдет раньше осени.

Послал 12 апреля телеграмму Николаю Кириаковичу6, получил трогатель­ный ответ (старик, видимо, совсем забыт) — но никак не пойму, собираются ли его чествовать официально. Если знаете что-либо об этом — обязательно напи­шите, — ведь, несмотря на все свои благоглупости, Пиксанов все-таки старей­ший и заслуженный представитель советского литературоведения, большое ака­демическое имя, не Десницкому чета. С уходом из жизни Лебедева-Полянско­го, мне кажется, легче будет поставить его на место, ему принадлежащее!

Большое спасибо за «Учен<ые> Записки»7. (Работа Горячевой оказалась, однако, хламом8.) Считаю себя в долгу (в размере 17 р., не больше!). Сердеч­ный привет Лидии Владимировне и Костику от нас обоих.

Ваш Ю. Оксман

1 С 1948 г. — Зеленогорск.

2 Имеется в виду: Азадовский М. Декабристская фольклористика // Вестник Ленинградского ун-та. 1948. № 1. С. 74—91.

3 В Острогожском уезде Воронежской губ. Рылеев провел 1816—1819 гг., что отразилось как в личной его судьбе (женитьба на дочери острогожского поме­щика), так и в «Думах» («Петр в Острогожске»). Вопрос о фольклоризме Ры­леева в статье Азадовского не затрагивается (ср. следующее письмо).

4 См. примеч. 4 к письму 3.

69


5 См. примеч. 2 к письму 3.

6 12 апреля 1948 г. Н. К. Пиксанову исполнилось 70 лет. 28 апреля Оксман писал К. П. Богаевской: «К 12 апреля послал большую поздравительную те­леграмму Николаю Кириаковичу. <...> Мне очень жаль старика, так неспра­ведливо оставленного и так оскорбительно забытого. Как-никак, но Н. К. Пиксанов сейчас старейший представитель русской литературной на­уки, много сделавший для советского литературоведения, крупнейший мето­дист, семинары которого положили основание университетским специаль­ным занятиям по новой и новейшей русской литературе, человек высокой порядочности, которую не легко было сохранить при склонности к карьериз­му, при тенденциях к водительству. Я не говорю уже о тех сотнях научных работ и толковых справочных и популярных изданий, которые им писались, редактировались, вызывались к жизни» (Богаевская К. П. Возвращение. С. 104105). Ср. примеч. 9 к письму 3.

7 См. примеч. 19 к письму 10 и примеч. 12 к предыдущему письму.

8 Отрицательный отзыв на статью Горячевой еще ранее появился на страницах ЛГ (Эльсберг Я. Искаженный Белинский // ЛГ. 1948. № 23. 20 марта. С. 3), что, возможно, и привлекло внимание Оксмана к этой работе.

Яков Ефимович Эльсберг (наст, фамилия — Шапирштейн; 1901—1972) — литературовед и критик, автор работ о Герцене, Салтыкове-Щедрине, М. Горь­ком, о рус. реализме, сов. прозе и др. Доктор наук; с 1953 г. — научный сотрудник ИМЛИ. Лауреат Сталинской премии (1949).

В 1924 г. издал кн. «Во внутренней тюрьме ГПУ. (Наблюдения арестован­ного)». В начале 1960-х гг. Секция критики и литературоведения Московской писательской организации голосовала за исключение Эльсберга из своих ря­дов в связи с получившими огласку фактами его причастности к осуждению безвинных товарищей (решение Секции не было утверждено Правлением; сообщено Л. 3. Копелевым). См. также статью о нем в КЛЭ (Т. 8. С. 882—883) за подписью Г. П. Уткин (коллективный псевдоним?!).

Ученица Оксмана по Саратовскому ун-ту Л.А. Иванова (см. о ней примеч. 12 к письму 113) рассказывала ему в письме от 21 декабря 1955 г.: «Вчера одни мои друзья были в гостях у Андреева-Кривича, и этот бедный человек целый вечер говорил о своих горестях. О Благом и Эльсберге он говорит со скрежетом зубовным. <...> О Я<кове> Е<фимовиче> он рассказывал страшные вещи. Писать об этом неудобно» (РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 1. Ед. хр. 527. Л. 6).

Упоминается Сергей Алексеевич Андреев-Кривич (1906—1973) — лер­монтовед. О Д. Д. Благом см. подробно примеч. 17 к письму 16.