131. Оксман Азадовскому

<Подрезково> 19 августа <1954>

Дорогой Марк Константинович,

с чего это вы взяли, что ваше письмо от 10/VIII я не получил? Не ответил на него до сих пор только потому, что написал вам уже раньше, отвечая на пред­шествующее. Писал вам и о своих планах на дожитие в Москве, а потому больше возвращаться к этому не хочется. С установлением «обратно» жарких дней я почувствовал себя плохо — лежу в состоянии полной атрофии, только ночью дышу по-человечески и могу если не писать, то хотя бы думать. Вот и переезжай в таком состоянии! Боюсь, что до настоящей осени к работе мне будет трудно вернуться.

Рецензия на «Летопись Доб<ролюбов>а» была в рукописи еще кислее, чем в печати. Она была на просмотре у одного из моих знакомых, кот<оры>й настоял на изъятии особенно резких деталей, никому не нужных. Ни о каком родстве со своим воронежским однофамильцем (имя кот<ор>ого изъято после 1943 г.) В. А. Путинцев вопросов не любит. Я его видел раза два в ред<акции> «Л<итературного>  Н<аследства>» — молодой человек, сугубо подтянутый, неглупый и деловой, но без душевных эмоций. Таковы первые впечатления, а вторых не было1. О С<оломоне> А<брамовиче> говорил в Гослитиздате, но там сильно против него предубеждены из-за его заносчивости в истории с Некрасовскими письмами, забракованными рецензентами. Упрямство и за­носчивость прощается только Володе Орлову, кот<ор>ый знает какие-то пе­тушиные слова, действующие на дураков. Но не сомневаюсь, что в тираж этот индюк выйдет еще скорее, чем его прототип — Н. К. Пиксанов (имею в виду только внешнюю его повадку, а содержательности в Орлове, конечно, много меньше, чем в авторе «Творч<еской> истории»2).

В директора П<ушкинского> Д<ома>, кроме М<ихаила> Пав<лович>а, выдвигаются Храпченко (не пойдет сам) и Онуфриев (пойдет охотно). Но реша­ющее слово будет принадлежать на Акад<емии> Наук, а Ленингр<адскому> Обкому. Слыхал, что Бурсов переходит в Моск<овский> Унив<ерситет>, а Бельч<иков> будет или директором акад<емического> издат<ельства> или де­каном москов<ского> филфака3. В конце месяца Бельч<иков> будет, вероятно, в Ленинграде. Если он выразит желание с вами объясняться — не удивляйтесь. Объяснения вам не нужны, но сорвать с него что-ниб<удь> стоит. А в Москве он вам может сгодиться лучше, чем в Ленинграде. Умоляю вас не говорить ни о чем, что я пишу, ни с кем из наших общих друзей. Это проверено.

С вашими заявками на акад<емического> Тургенева не совсем согласен.

Критич<еский> том легче всего сделать мне, а стихот<ворен>ия — Эйхенбауму, кот<орый> будет делать их для текущего 12-томника. Вам я рекомендую тома повестей 60—70-х гг., если не захотите «Зап<иски> охотника». Кстати, благодарю за оттиск. Был у меня на днях Сергиевский, с кот<оры>м мы еди­нодушно признали, что ваши статьи в «Извест<иях4 — лучшее, что было напеч<атано> за послед<ние> пять-шесть лет по литературе, а по Тургеневу — за четверть века.

Сердечный привет Лидии Владимировне, вам и Костику от нас обоих.

Ваш Ю. Оксман

1 «Вторые впечатления» появились позднее — в 1960-е гг., когда Оксману не раз приходилось сталкиваться с В. А. Путинцевым по делам академического издания соч. Герцена и др. Протестуя против содержания некрологической заметки о Путинцеве («Слово прощания»), написанной С. И. Машинским (Лит. Россия. 1967. № 47.17 ноября. С. 23), Оксман негодовал: «Трудно вооб­разить себе что-нибудь фальшивее этого «Слова» <...> Бесстыдного карьерис­та, самовлюбленного борзописца и беспринципного холуя, стукача и халтур­щика В. А. Пугинцева Симеон Машинский в своем велеречивом «Слове», написанном в старозаветном еврейском местечковом стиле, имеет наглость характеризовать как «человека мягкого и доброго сердца», «серьезного учено­го», «скромного до самоуничижения». <...> Разные Путинцевы, воодушев­ленные «воплем» Машинского, сейчас требуют захоронения урны с останка­ми дорогого покойника в Новодевичьем монастыре, в могиле Н. П. Огарева, ибо В. А. написал о последнем бездарную книжонку, которую очень ловко сумел протолкнуть в качестве докторской диссертации в странноприимном ИМЛИ имени Анисимова, Самарина и Благого» (РГАЛИ. Ф. 2567. Оп. 3. Ед. хр. 11; автограф заметки, озаглавленной «По поводу «Слова прощания» (С. Машинский о В. Путинцеве)». Дата — 20 ноября 1967 г.).

Упоминаются: Роман Михайлович Самарин (1911—1974) — литературо­вед; специализировался в области истории западноевроп. лит-ры эпохи Воз­рождения и новейшего времени. Участник ряда изданий западноевроп. клас­сиков, автор учебных пособий по зарубежной лит-ре и таких, например, книг, как «Проблемы гуманизма в современной лит-ре капиталистических стран» (1962), «Концепция мировой лит-ры Горького» (1965), «Октябрьская революция и зарубежный лит. процесс» (1967) и т. п. Профессор, зав. кафедрой истории зарубежной лит-ры в МГУ (с 1947 г.); зав. Отделом истории зарубеж­ной лит-ры в ИМЛИ (с 1953 г.). Яркий представитель официального сов. литературоведения 1950—1960-х гг., фигура одиозная. «Наглый невежда и про­ходимец, — писал о нем Оксман, — кот<орый> сейчас захватил все ключевые позиции на филол<огическом> фронте... (декан и зав. кафедрой в МГУ, ру-ков<одитель> двух секторов ИМЛИ, член ВАК, фактический руководитель Редсовета Гослитиздата, член всех редколлегий, организатор всех конферен­ций по литературоведению, член-корреспондент всех органов надзора)» (пись­мо к Н. К. Пиксанову от 27 марта 1960 г.). Оксман часто называл в одном ряду Самарина, В. В. Ермилова и Н. В. Лесючевского — «всех тех, у кого руки в крови жертв террора сталинской поры» (письмо к Н. К. Пиксанову от 31 декабря 1961 г. — 1 января 1962 г.).

О Р. М. Самарине и его «общественной деятельности» см. подробнее: Бенина Е. Из кн. воспоминаний. Во время послевоенной идеологической бойни // ВЛ. 1995. № 4. С. 226-245.

Николай Васильевич Лесючевский (1908-1978) - литератор. публицист, «автор статей о принципе партийности в лит-ре, о творчестве сов. писателей» (КЛЭ. Т. 9. М, 1978. С. 431). Главный редактор, с 1958 г. председатель правления изд-ва "Сов. писатель».

В письме к Г. П. Струве от 21 декабря 1962 г. Оксман упоминает о том, что по донесениям Лесючевского было репрессировано в свое время более десяти литераторов. Кроме того, рассказывает Оксман, ряд писателей (О. Берггольц, Н. Заболоцкий, Е. Тагер и др.) «писали во все учреждения о злодейст­вах Самарина и Лесючевского, но никаких последствий их протесты не име­ли. Самое страшное, что ни Самарин, ни Лесючевский не опровергали разо­блачений, но ссылались на то, что они искренно считали всех оклеветанных ими писателей антисоветскими людьми» (Флейшман JI. Письма Оксмана к Г. П. Струве. С. 37). Есть кроме того сведения, что Оксман лично обращался в Прокуратуру СССР с просьбой привлечь Лесючевского к уголовной ответственности (там же. С. 39).

Семен Иосифович Машинский (1914—1978) — литературовед, автор ра­бот о Белинском, Гоголе, Чернышевском, С. Т. Аксакове, статей о сов. писа­телях (С. М. Городецкий, К. А. Федин, Шолохов и др.). Доцент Военно-политич. Академии им. В. И. Ленина (Москва), впоследствии — проф., зав. кафедрой рус. лит-ры Лит. ин-та им. М. Горького (с 1960). Зав. отделом кри­тики и многолетний член редколлегии журн. ВЛ.

2 Имеется в виду одна из наиболее известных кн. Н. К. Пиксанова «Творческая история "Горя от ума"» (1928), о которой Оксман писал автору 27 апреля 1929 г.: «Книга ваша большое достижение нашего литературоведения, не только итоги грибоедовских штудий, но и ревизия многих старых подходов к литератур­ному объекту, демонстрация яркая и убедительная целесообразности уста­новки на творческую историю». Сохранились подробные отзывы Оксмана и о более ранней кн. Пиксанова «Творческая история. Исследования по рус. лит-ре» (1927).

3   Слух о назначении (несостоявшемся) Н. Ф. Бельчикова деканом филологи­ческого ф-та МГУ достиг Азадовского еще до получения оксмановского пись­ма. Так, 19 июля 1954 г. Марк Константинович писал М. А. Сергееву: «...О здоровья Бельчикова — не знаю; слыхал краем уха, что его хотят посадить деканом филфака в МГУ, — бедные профессора! Бедная наука!» (РНБ. Ф. 1109. Ед. хр. 596. Л. 97).

4   См. примеч. 1 к письму 43 и примеч. 1 к письму 118.