53. Азадовский — Оксману
<Ленинград>
29 мая <1951>
Дорогой Юлиан
Григорьевич,
ну, хорошо, — больше не буду писать Вам
авио, — только почему же так бессовестно обманывает нас М<инистерст>во связи и почему в таких особых условиях Саратов? Я веду аккуратную авио-переписку с Иркутском: письма доходят на
третий день. Обычно на письмо и ответ уходит одна неделя. Ну
бог с ними!..
184
Вашу просьбу, конечно,
выполню скоро, — это мне тем более легко, что папка с этими бумагами давно уже
лежит на моем № в Рук<описном> Отд<еле> ГПБ.
Я видел и эти тексты. «Ах тошно мне...» писано, как помнится, рукой Мих<аила> Бестужева, но еще проверю. Вы спрашиваете, как
эти тексты попали туда. Они находятся в составе архива Шильдера. Шильдер же
получил их от Дашкова1, а последний,
несомненно, от Семевского. Думаю, что именно от Семевского, а не от какого-либо
другого лица из Бестужевского окружения, потому, — что в бумагах Дашкова
оказалось много текстов, писанных М. Б<ес-тужевы>м непосредственно для
Семевского и ему отправленных, напр<имер>, у
Дашкова автографы почти всех писаний М. Б<естуже>ва 1869—70 гг. т. е.
тех, которые были посланы им Семевскому уже из Москвы. Почему они оказались у
Дашкова — не могу объяснить. Продал ли их С<емевск>ий
Дашкову, подарил или обменял на другие документы — не знаю. Последнее
обстоятельство очень возможно, ибо для С<емевско>го,
после их опубликования, данные тексты имели лишь ценность автографов. А м<ожет> б<ыть>, они находились у Дашкова во
временном пользовании и потом «осели» у него, как это часто бывало у многих
архивистов и историков. Дашков же часть подарил Шильдеру (или давал на время),
часть передал ему в копиях. То, что было у самого Дашкова, каким-то образом
перешло в Муз<ей> Революции, оторвавшись от основного собрания,
к<ото>рое, как известно, находится в П<уш-кинском>
Д<оме>, туда же, т. е. в П<ушкинский> Д<ом>, вернулись (но не
целиком) и бумаги, бывшие в Музее Революции. Шильдеровское же собрание целиком
поступило — это Вы знаете — в ГПБ2.
Теперь о 1818 годе
в «Записках» Раевского. Вы как будто склонны заподозрить ошибку редактора.
Нет, дорогой Юл<иан> Григорьевич, на этот раз редактор
безукоризнен. Приведу Вам точно текст3; зачеркнутое
беру в {}.
«1818 {1819} года
в июле месяце я принят в Общество в Тульчине. Общество это именовалось: Союз
Общественного Благоденствия, а не просто: Союз Благоденствия, как говорится
в Отчете Комиссии. Зеленую книгу предварительно дал мне прочитать Mих [аил] Алекс[андрович]
Фонвизин4. Подписка, к<ото>рую я дал,
была следующего содержания:...» и т. д.
Далее: «В Тульчине
я был проездом из Курской губернии, где я служил ротмистром в Мало[российском] полку и перешел в 32-й егерский полк капитаном.
Полк стоял в Бессарабской области, в г. Аккермане...»
Кроме того
в этих же бумагах, к<ото>рые сейчас у меня, имеется автобиографический
краткий перечень важнейших дат жизни Р<аевского>,
озаглавленный «Мой формуляр».
Там: ...
1817 —
вышел в отставку шт<абс>-капитаном...
поступил в 32-й егерский полк... переведен
в Малороссийский кирасирский...
1818 —
обратно перешел в 32-й егерский полк. В Тульчине проездом
поступил в Тайное Общество. Полк стоял в
Аккермане. 1820 — произведен в майоры, принял батальон. Сдал батальон и принял
в управление военные школы в Кишиневе.
Должен сказать,
что я этими его утверждениями приведен в большое смущение. Этому противоречит:
1) показание Р<аевско>го, приведенное в книге
185
Базанова, где
ясно сказано, что он принят в
Базанов пишет: «Официальное принятие Р<аевского> в С<оюз> Б<лаго-денствия> состоялось тогда-то»,
явно намекая тем на возможность предварительного неофиц<иального>
принятия, какое могло иметь место, б<ыть> м<ожет>, и в 1818.
Вероятно, это вздор: два принятия?
Раевский же, вообще, точен, и память у него великолепная, в особенности во
всем, что касается лично его. Как в этом разобраться, еще не знаю.
Второе, что очень меня смущает: категорическое отрицание существования рукописных
прописей. Настойчиво и неоднократно утверждает. Утверждает перед потомством
так же, как и перед судом. То ли он не хочет, чтобы открылась его ложь в Суде,
то ли он играет словами (ибо не отрицает: тетрадей), то ли что третье, мне еще
непонятное. Вообще-то, не в пример прочим декабристам, он не затушевывает своих
революционных настроений, — и с этой точки зрения его мемуары должны быть
отнесены к той же категории, что и Бестужевские или Горбачевские5.
Напоминают они их и по свежести и силе чувства.
О сборнике Пуш<кинского> Дома знаю, что он
в верстке был дан рецензенту, причем после этого была переверстка. А затем
кому-то пришло в голову проверить, как разные невежественные девочки и мальчики
подготовили тексты, — и выяснилось, что всё это нужно так править, что есть
опасение, как бы типография не отказалась править эти страницы, а рассыпят их и
будут заново набирать. Но все же полагаю, что к августу сборник в свет выйдет,
если кому-либо не вздумается еще раз его прорецензировать и начать всю музыку с
начала6.
В той серии, в какой должны появиться мои «Бестужевы», идут еще «Записки
Якушкина»: текст подготовлен Штрайхом (его же комментарий), а всту-пит<ельная>
статья написана Нечкиной7. Был план создать
такую неофициальную подсерию записок декабристов, но об этом можно было думать
и предполагать, пока был жив Сергей Иванович, очень любивший эту серию и очень
ей интересовавшийся8. А теперь, вообще, судьбы серии «Лит<ературные> Памятники» — неясны. Есть слух, что во
главе ее будет В. П. Волгин9.
Ах да — хочу еще вернуться к Раевскому. Вам, вероятно, интересно будет знать,
что одна строчка этих «Записок» совершенно почти целиком снимает фантастическую
концепцию покойного Садикова о Павле Липранди10. Вы помните, как
кончается публикация Пантелеева: «Пойдем к Липранди, — только ни слова о моем
деле» (цит. по памяти)11. Эта концовка вызвала не мало блестящих
гипотез. Базанов усмотрел в этом осведомленность Пушкина в делах Тайного
Общества; Садиков же, основываясь на словах Липранди (в «Вос-п<оминан>иях»12),
что он выехал из Кишинева 4 февраля, а рассказанные Р<аевски>м
события — 5 февраля, утверждал, что Р<аевск>ий с Пушкиным пошли именно к
Павлу Липранди и т. д.
Но в подлинном тексте далее стоит: «Липранди жил недалеко. На дворе было
темно; в окнах у него светлело. Оба брата весьма обрадовались» и т. д.
186
Итак, ясно, что
шел он не к Павлу, а именно к Ивану, — и что Иван в этот вечер еще был в
городе. Ошибиться же мемуаристу на один день через 40 с лишним лет — не так уже
трудно. А у Садикова — здесь чуть ли не исходный пункт всех его построений13.
Я очень признателен Вам за обещание просмотреть
мое будущее писание. Но, скажу честно, я это уже давно решил, даже, как видите,
без согласования с Вами. Узнав от Нат<альи> Давыдовны14 (к<ото>рая недавно была здесь), что Цейтлиновскую рукопись
редакция «Л<итературного> Н<аследства>» посылает Вам для отзыва, я
решил, что поставлю условие обязательной отсылки рукописи на Вашу рецензию.
Теперь я буду спокоен. Чего не доделаю или не пойму — это уж трудно будет
исправить, зато буду гарантирован от прямых ошибок и
ляпсусов.
Вообще, я жалею, что не догадался перепечатать текст «Зап<исо>к»
в трех экземплярах: Вам было бы, конечно, очень интересно его прочесть.
М<ежду> прочим, Р<аевск>ий упоминает, что
«Мамоновская брошюра» стояла у него на полке, — но это, кажется, уже известно
по какой-то публикации (кажется, Щеголев упоминает уже об этом)15.
Ленинградские новости Вы, вероятно, уже основные знаете от Ваших постоянных
корреспондентов. Б. И. Бурсов докторизировался16, — и несутся слухи,
что он заменит в Унив<ерситет>е Ник<олая>
Ивановича: из П<ушкинского> Д<ома> он стремится уйти. О перемене
ситуации в самом Доме Вы, конечно, осведомлены17. Подал заявление об
отставке и Пав<ел> Наумович (здоровье которого внушает, вообще,
опасения)*, но его не отпускают. Удалось уйти пока одному В. Н. Орлову.
Мих<аила> П<авлови>ча не отпускают.
У меня сейчас идут полным ходом корректуры, — и я снова почти ежедневно
бываю на Тучковой набережной18. Чувствую же я себя там, как Пушкин в
лавке Смирдина19.
Ну хватит болтовни! Обнимаю, целую ручки Антонине
Петровне.
Ваш М. А.
P. S. Кстати, научите уму-разуму, есть ли
какие-н<и>б<удь> сведения о пребывании в рядах Союза
Благод<енств>ия Ал<ександ>ра Льв<овича> Давыдова и
Абр<ама> Серг<еевича> Норова?20
* он сейчас в
клинике.
1 Павел
Яковлевич Дашков (1849—1910) — коллекционер, собиратель материалов по истории
России и рус. лит-ры, гравюр,
портретов и т. д. Его богатейшее собрание хранится в ПД.
2 О
декабристских материалах в архиве Н. К. Шильдера, хранящихся в Отделе рукописей
РНБ (Ф. 859), см. в кн.: Описание рукописных материалов по истории движения
декабристов (Труды Отдела рукописей ГПБ) / Под ред. С. Б. Окуня. Л., 1954. Сделанный M. A. Бестужевым список песни, о которой идет речь, хранится под
шифром: Ф. 859. Карт. 32. Ед. хр.
3 Приведенные далее
отрывки см.: ЛН. Т. 60. Кн. 1. С. 83.
4 Точная
дата вступления Раевского в Тайное общество —
О «Зеленой книге» см. примеч. 13 к письму
39.
5 См.: Горбачевский И. И. Записки,
письма. М., 1963.
6 См. место в предыдущем письме, отмеченное
примеч. 11.
7 Речь
идет о кн.: Зап., статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина / Ред. и коммент. С.
Я. Штрайха. Отв. ред. проф. М. В. Нечкина. М., 1951. Азадовский
рецензировал это издание (см.: НМ. 1953. № 3. С.
253—256).
8 Академик
С. И. Вавилов был инициатором создания серии «Лит. памятники», осуществлявшейся в 1948—1950 гг. при его
непосредственном и близком участии. Ср. примеч. 17 к письму 45 и примеч. 12 к предыдущему
письму.
9 Академик
В. П. Волгин стал после смерти С. И. Вавилова первым председателем редколлегии
«Лит. памятников».
10 Петр
Алексеевич Садиков (1890—1942) — историк-декабристовед, автор работы «И. П.
Липранди в Бессарабии (по новым материалам)» в кн.:
Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. М.; Л., 1941. Вып. VI. С. 266—295.
11 Имеется
в виду отрывок из принадлежавших Л. Ф. Пантелееву воспоминаний Раевского,
опубликованный в «Вестнике Европы» (1874. № 6. С. 857).
12 Воспоминания
И. П. Липранди впервые опубликованы в журн. «Рус. архив» (1866. № 8-9. Стб. 1213).
13 Приведенные здесь размышления Азадовского
отражены в его публикации «Воспоминания В. Ф. Раевского» (ЛН. Т. 60. Кн. 1. С.
64—65).
14 Наталья Давыдовна
Эфрос (1892—1989) — сотрудница ЛН.
15 О
«Мамоновской брошюре», т. е. о нелегально напечатанной французской брошюре М.
А. Дмитриева-Мамонова (1816), см. подробнее примеч. 1 к письму 60.
Как выясняется
из дальнейшего, Азадовский неверно прочитал «мамоновской» вместо «маленькой»,
что вызвало крайнюю тревогу Оксмана, в статье которого («Воззвание к сынам
Севера») именно это место «Воспоминаний» В. Ф. Раевского было одним из
отправных пунктов. В публикации «Воспоминаний» у Азадовского
— «маленькая брошюра» (ЛН. Т. 60. Кн. 1. С. 82).
См. также письма 59, 60, 67, 80, 82 и др.
16 В
апреле
17 В
конце
188
победителем, — извещал Оксмана С. А.
Рейсер (письмо без даты; судя по содержанию, март — начало апреля
18 Т.
е. в ПД. В декабре
19 См. примеч. 25 к письму 41.
20 См. примеч. 4 к письму 55.