43. Оксман — Азадовскому
<Саратов> 20 января <1951>
Дорогой
Марк Константинович,
давно собираюсь
написать вам. Мое последнее письмо встретило вас при возвращении к Новому
году домой из больницы. С тех пор уже успело пройти около месяца, мы перевалили во второе
полустолетие XX века, заняли
какие-то новые участки литературного фронта,
пропечатавшись в «Известиях Отд<еления> Языка и
Литературы» (вы)1 и в «Лит<ературном> Наследстве» (я)2, а сейчас оба еще не пришли в себя
после смерти Н. И. Мордовченко3. Говорю об этом так уверенно потому, что гибель Николая Ивановича не
только
личная наша потеря
(для меня — это был самый настоящий мой ученик, самый подлинный друг,
единственная живая связь с официальной ленинградской научной общественностью). Я
давно уже видел в Н<иколае> И<ва-новиче> будущего начальника штаба
советского академического литературоведения,
бесспорно («де-факто», если не «де-юре») руководителя Пуш-кин<ского> Дома и всех больших
академических начинаний в области рус<с-кой> литературы. Его большие знания и широкие интересы, его исключительный такт, его уменье работать в коллективе,
его «хозяйское» отношение к возможностям каждого, его уважение к традиции и
чувство «нового», без чего не может быть «настоящим» ни один ученый, —
вот те объективные положительные качества,
на которых (отметая все высокие личные качества Н<ико-лая> И<вановича> как человека редкого душевного
благородства) основывал я свои прогнозы и надежды4.
Моя встреча с Ник<олаем> Ив<ановичем> последним летом в Москве (он приехал ко мне на четыре
дня перед Пятигорском) очень
укрепила мои взгляды и на многое открыла мне глаза. Ну да что об этом сейчас говорить! Фронт литературной науки
прорван в очень существенном пункте,
заменить Н<иколая> И<вановича> некем (не
потому, что в рядах его поколения нет
столь же, а, м<ожет> б<ыть>, и более талантливых людей, а потому, что все эти талантливые и деловые
сверстники Николая Ивановича —
кустари-одиночки, специалисты в шорах, без инициативы или
158
без принципов, не пишущие, а отписывающиеся, «сверх-человеки»
или лакеи, не попавшие на генеральную линию или
вышибленные с нее). Подумайте об этом — и скажите мне,
прав ли я или ошибаюсь. Ах, как бы я хотел на этот раз
ошибиться!5
Ваша статья в «Известиях Отделения Литер<атуры> и Языка» произвела в Саратове большое впечатление. О ней все говорят как о настоящем вкладе в науку, как о живом слове, которого давно уже в этой области никто не слышал. Все, без исключения, радуются и самому факту вашего
ответств<енного> выступления в органе Акад<емии> Наук. Я успел только перелистать эту статью
(отложил чтение на конец месяца, сейчас не могу
отвлекаться от декабристов), но слышал отзыв А. П.
Скафтымова, Т. М. Акимовой, С. А. Щегловой6, а главное, нашей
молодежи — аспирантов и актива студ<енческого>
науч<но-го> общества. Эту аудиторию я считаю самой
для нас важной, самой чуткой и бесхитростной. Поэтому особенно
вас поздравляю с большим и подлинным успехом. Мой дебют
(или, точнее, дебюты, ибо я один в трех лицах7) в «Л ит<ера-турном> Нас<ледстве>»
гораздо скромнее вашего, прежде всего потому, что товар не подан «лицом», а там, где это «лицо» выглядывает, — оно с
подбитыми глазами и желтыми пятнами во всю щеку. Но я и за
это благодарен Илье и С. А. М<акашину>, без
дружеского участия и энергии которых номер этот никогда бы не прошел!
Письмо это вручит вам моя аспирантка, а по-настоящему ученица Т. М. Акимовой —
Вера Конст. Архангельская. Она настоящая фольклористка, энтузиастка
собирательства и для своих лет очень знающая. Не сомневаюсь, что она займет место
в науке. Примите ее поласковей — она в первый раз в
Ленинграде, очень далека от столичных порядков и нуждается в ваших советах по всем линиям. Она не только хорошая
аспирантка, но безукоризненно хороший
человек, высокой порядочности и большого такта8.
Прошу отнестись к ней не как к
постороннему провинциалу, а так, как, примерно, вы отнеслись к К. П. Богаевской.
С нетерпением буду ждать вестей от вас и о вас. Лидии Владимировне самый
сердечный привет, как и вам, от Антонины Петровны и от меня.
Ваш Ю. Оксман
1 См.: Азадовский М. К. Народная песня в концепциях рус. рев. просветителей 40-х годов // Известия ОЛЯ. 1950. Т. IX. Вып. 6. С. 455—475. См. также письмо
57.
2 Оксман имеет в виду 56-й том ЛН
(1950), посвященный Белинскому (подробнее
см. ниже примеч. 7).
3 Н.
И. Мордовченко умер 13 января
«От этого человека,
— писала К. П. Богаевская Оксману 19 января
4 Подобным образом отозвался
Оксман на смерть Н. И. Мордовченко и в своем письме к К. П. Богаевской
19 января
159
два—три
— и Н<иколай> И<ванович> окажется в центре
Пушкинского Дома и
«де-факто», если не «де-юре» возглавит работы по «Истории русской литературы», по изданию классиков, по сборникам и
журналам. Я невольно ассоциировал
с ним и будущее «Литературного наследства», и ваше, и свое» (Богаевском К. П. Возвращение. С. 106).
5 Видимо, эту первую часть своего письма к
Азадовскому Оксман рассматривал как
«некрологическую». В тот же день, 20 января, он писал С. А. Рейсеру: «Спасибо
за телеграмму и письмо о Николае Ивановиче. Свой материал для некролога его (какие страшные слова: некролог Н.
И. Мордовченко) я послал Марку Конст<антиновичу>, но еще не скоро смогу отойти от
этой темы. Сами понимаете, что значил
для меня Николай Иванович, — да не только для меня — для всех нас!» (РГАЛИ Ф. 2835. Оп. 1. Ед.
хр.
6 Софья Алексеевна Щеглова (1886—1965) —
литературовед, палеограф, автор работ по древнерус. лит-ре, рус. театру XVIII в. и др. Училась в
Киевском ун-те у В. Н. Перетца, была близка с семьей Перетцев. В
7 В
56-м томе ЛН Оксман опубликовал: 1. Критико-библиографический обзор «Переписка Белинского» — под собственной фамилией;
2. Предисловие к публикации «Белинский в неизданной переписке современников
(1834—1848)» — под псевдонимом А. Осокин (он же — редактор данного
раздела); 3. «Письмо Белинского к Гоголю» —
под фамилией К. П. Богаевской (см. примеч. 2 к письму 10, письма 22 и 40 и др.).
8 Одновременно, 20 января, Оксман писал С. А.
Рейсеру: «...Рекомендую Вам Веру
Константиновну как очень дельную фольклористку и замечательно хорошего человека. Если понадобится ей совет (она
никогда за пределы Саратова не
выезжала), то не откажите в помощи. Я очень просил Марка Константиновича
оказать ей отеческое содействие как фольклористке. Если не трудно, сведите ее к Азадовским сами и научите, как ей
воспользоваться консультациями Марка
Константиновича, не очень его обременяя как больного»
(РГАЛИ. Ф. 2835. Оп. 1. Ед. хр.