102. Азадовский — Оксману
<Ленинград> 24 декабря <19>52
Дорогой Юлиан
Григорьевич,
во-первых,
поздравляю Вас с наступающим Новым годом и желаю... Ну, знаете, чего я Вам желаю,
и знаю, что Вы мне пожелаете. Сердечные наши поздравления шлем Антонине
Петровне.
Во-вторых, очень обрадован Вашим суждением о девятой главе моей статьи: я
очень за нее тревожусь и тревожился. Очень рад, что Вы
приняли без возражений параграф о Киевских письмах в изложении Горбачевского
по Мозалевскому1. Жаль, что Вам не
прислали примечаний. В примечаниях я оговариваю особо, что, видимо, к личности
М<озалевско>го у декабристов не было большого доверия. А когда я
посмотрел у Ильи на оригинал его портрета работы Н. Бестужева2
и вгляделся в его испитое с тусклыми глазами лицо, то мои сомнения
окончательно отпали и сменились прочным внутренним убеждением.
Но это мое утверждение имеет, мне кажется, большое методическое значение,
заставляя по-новому взглянуть на ряд рассказов и утверждений Горбачевского.
Ах, охотно бы я над ними поработал в таком же плане, как работал над Бестужевыми!
В-третьих, хочу знать Ваше мнение — вторично это спрашиваю — о Раевском,
кто же из них: сын или отец был жертвой мистификации3.
В-четвертых, посылаю Вам рецензию на Штрайха4.
Знаю, что будете ею недовольны. Но учтите следующее: а) необходимость в моем
положении быть
293
максимально сдержанным,
b) выступление в общем
журнале, где нельзя развернуть целый ряд проблем, с) самое важное:
необходимость уложиться в 8 страничек на машинке. Я написал сначала страниц
13. Приезжала в Л<енингра>д зав. крит<итическим>
отделом5 и предупредила меня, что больше 8—8 1/2
стр. они не возьмут и будут сокращать. Я побоялся, что их сокращения пойдут не
по тому пути, как мне бы хотелось: они смогли бы снять первостепенное и
оставить менее существенное. И вот я стал снимать и сокращать, и просто
откидывать отдельные пункты. Особенно мне жаль страницы, где я указывал, что
«Записки» Як<ушки>на представляют собою скрытую и резкую полемику с Ник<олаем> Тургеневым, чего Штрайх не понял, а
отдельными примечаниями совершенно исказил сущность дела. У меня это заняло 1 1/2
страницы, а свести к нескольким строчкам не сумел. Учтите, что, ведь, читатель
«Нов<ого> Мира» не может быть так компетентным, как, скажем, читатель «Вопр<осов> Истории». Пришлось снять многие примеры
неисправленных ошибок Як<ушки>на и неотмеченные примеры его расхождений с
его собственными показаниями. Снял и свои замечания относительно
библиографической недобросовестности Штрайха: случай с Черновым. Я боялся, что
все равно редакция это место выкинет, поэтому снял сам, но взамен включил
апологическое замечание о Чернове в середину статьи, откуда его трудно выкинуть6. Снял и обширное замечание о «Моск<овском> съезде»7, оставив 2 строчки.
Рецензия считается
принятой — и должна быть помещена во 2-м №8. Но будет ли так — не
вполне уверен. Рецензию можете показать Игорю Васильевичу, но ради бога,
больше никому и, главное, никому о ней ни слова, чтобы раньше времени не узнал
Штр<айх> и не принял своих мер. А Вы знаете его энергию и всесторонние
способности.
Буду с нетерпением ждать Вашей рецензии на
нее. Что-то Вы скажете?
Жалею весьма, что
Игорю Васильевичу не удалось написать ничего о забайкальском альманахе9. Бедняге Петряеву очень нужна
поддержка центральной печати: он там совсем одинок, и ему очень трудно
приходится. На городском собрании в Чите при обсуждении альманаха некоторые
указывали на неуместную в советском издании... «немецкую педантичность»
примечаний.
Вы советуете мне
написать книгу «Чернышевский в Сибири». Сама по себе мысль хороша, но выполнить
ее мне очень трудно. Как ее сделать, чтобы она была и читабельна, и нова, и
нужна для дальнейшего изучения Ч<ерны-шевско>го. Нужно было бы
внимательно порыться в сиб<ирски>х архивах; заняться вопросом о роли
Чер<нышевско>го в настроениях, «делах и днях» сиб<ирско>й
интеллигенции, попытаться выяснить связи его (если они были) с местными людьми
и т. д. и т. д. Заново осветить историю попыток Лопатина10 и
Ровинского11, выяснить его связи с другими полит<ическими>
ссыльными в эпоху его пребывания в Нерчинске. Мне кажется, что для всех этих
тем лит<ерату>ры очень мало, а заняться пересказом и интерпретацией его
сиб<ир-ски>х писем — скучное занятие.
Так вот и не знаю,
можно ли реализовать Вашу мысль, к<ото>рая и мне
в голову приходила, но от к<ото>рой, видимо, нужно отказаться. Разве Вы
еще что-либо подскажете.
Итак,
скоро увидим у себя на столах «Письмо Белинского»12. Правки предварительной
не потребуется? Или это, вообще, уже невозможно. Быть может,
294
лучше
перепечатать какую-либо четвертушку, если есть хоть какие-либо сомнения. «Друзья»-то ведь найдутся...
Жму руку,
обнимаю.
Весь Ваш
М.
1 Имеются
в виду письма С. И. Муравьева-Апостола, которые он, сразу же после выступления
декабристов, послал в Киев вместе с А. Е. Мозалевским. Поездка
Мозалевского, красочно изложенная в «Записках» И. И. Горбачевского, до сих пор
представляется, по определению Азадовского, «неясной и даже в некоторых
отношениях загадочной» (см. ЛН. T. 59. С. 679—680).
2 Портреты декабристов, выполненные Н.
А. Бестужевым, входили в коллекцию И. С. Зильберштейна (ныне — в Музее изобразительных
искусств им. А. С. Пушкина в Москве). Портрет А. Е. Мозалевского см.: Зильберштейн
И. С. Художник-декабрист Николай Бестужев. М., 1977. С. 317.
3 См. примеч. 7 и 9 к письму 98.
4 См. примеч. 7 к письму 53, а также
предыдущие письма.
5 Критическим
отделом НМ заведовала в 1950—1953 гг. Е. А. Кацева.
6 В
рецензии Азадовского дана высокая оценка работы С. Н. Чернова по изучению
материалов Якушкина (ср. примеч. 2 к письму 19 и письмо 73).
7 Имеется в виду совещание членов Союза Благоденствия
в Москве в
8 В действительности рецензия появилась в № 3 за
9 См. примеч. 10 и 11 к письму 93.
10 Герман
Александрович Лопатин (1845—1918) — переводчик, публицист; революционер.
Пытался в
11 Павел
Аполлонович Ровинский (1831—1916) — этнограф-славяновед, сибиревед; публицист;
путешественник. Член «Земли и воли». В
12 Азадовский
имеет в виду XXXI том
Уч. зап. Саратовского гос. ун-та, увидевший свет лишь в самом конце