124. Оксман Азадовскому

<Саратов> 12 марта <1954>

Дорогой Марк Константинович,

вы писали свое письмо пять дней и считаете, что это очень большой срок. Но я такого письма вообще уже не смог бы написать и за месяц. Отвык ли от этого жанра или внутренне охладел к нему — не знаю. Может быть, и не

349


совсем нормальное самочувствие мешает. В этом месяце обследование моего состояния дало нехорошие показатели — процент сахара пошел в гору, да я и без анализов чувствовал, что лекции опять стали для меня тяжелы, раздражи­тельность усилилась, работоспособность (и без того ничтожная) совсем упа­ла. Но из «формы» не выпадаю — не пропустил ни одной лекции, ни одного семинара, ни одной консультации*. Правда, отказался читать текстологию, так как хочу до 1 мая разгрузиться от всех «поручений». Около 4—5 мая вы­ступаю офиц<иальным> оппонентом на двух диссертациях в Казани (иначе не выбраться весною на Волгу!). В конце марта рассчитываю все-таки быть на текстол<огической> конф<еренции> в Москве1, где у меня кроме того доклад о Пушкине в Инст<итуте> Мир<овой> Литер<атуры>. Вопрос о за­слушании моей рецензии на акад<емического> Бел<инского> превращается в проблему гос<ударственного> значения. Переписка идет между Москвою и Ленинградом — согласовывают, увязывают и т. п. Мне это только смешно, но я настаиваю на обсуждении моего разбора s Ред<акционной> Коллегии, кот<ор>ая без Н<иколая> Ф<едоровича> собирается раздельно — в Москве и в Ленин<граде>, но общего решения вынести не решается. Д. Д. Благой, бывший в Саратове в конце февраля (смотрел по поруч<ению> Сталин<ско-

го> Комитета2 наши театр<альные> премьеры), передавал мне, что на за-сед<ании> Редакционной > Кол<легии> по Бел<инскому>, состоявшейся под председ<ательством> Бурсова в Москве, большая часть моих указаний уже якобы принята, но Б<ельчиков> предупредил, что без согласов<ания> с ленингр<адскими> органами он не может считать эти решения окончатель­ными. На этом же совещании Дементьев предложил поручить мне редактуру томов, числившихся за Бельч<иковым>. Это предложение было принято еди­ногласно, но опять-таки Бур<сов> сделал оговорку о том, что он не ручается за утверждение этого решения дирекцией. Об этом, конечно, ни слова нико­му. Встреча с Д<митрием> Д<митриевичем> была очень дружеская, разгово­ры — «самые откровенные», т. е., конечно, в пределах деловых отношений. Очень забавно получилось сейчас с М<ихаилом> Пав<ловичем>, которого Дима не терпит и о кот<оро>м говорит с негодованием и иронией. А я помал-

кивал, но ваши «горестные заметы сердца»3 на этот счет не выходили у меня из головы. Знаете ли вы, что я, независимо от ваших материалов, пришел к тем же, примерно, выводам, но как-то не решался их окончательно сформу­лировать. И пришел я к этим выводам несмотря на изумительные по своей дружеской заботливости письма Нины Владимировны, несмотря на ее трога­тельное внимание (книги, конфекты, торты — с каждой «оказией»). Разуме­ется, М<ихаил> П<авлович> по сути своей человек очень порядочный, но мягкотелый, мнительный, капризный. Не имея ни одного из качеств, необхо­димых для администратора, лишенный политического чутья, легко поддаю­щийся панике, неожиданно для всех и для самого себя взлетевший на высоту, удержаться на которой он не в состоянии, он компенсирует отсутствие необхо­димых для его роли данных шатаниями во все стороны, заигрываниями с теми, кто все равно ему не доверяет, компромиссами, кот<оры>е его убивают внут­ренне, а внешне ничего все равно не обеспечивают. А тут еще проснулось чес-

* Эта дисциплина мешает мне расклеиваться, к чему иногда чувствую большую склонность.


толюбие, желание укрепить свои хотя бы материальные большие возможности прочным званием и окладом. Оно естественно (по-человечески), но покупает­ся дорогой ценою — он ведь не Державин и не Опарин4, не совсем еще вывет­рился и обюрократился, не лишен каких-то иллюзий служить русской науке, что-то по-настоящему делать, кого-то объединять, вдохновлять и т. п. Он не лишен еще и оглядки на «портреты», кот<оры>е «укоризненно смотрят со стен»5 ( Над<ежда> Матвеевна6 в своем особняке эти портреты не сняла, но незаметно для В<иктора> В<ладимировича> прикрыла их добротной кисеей). Но доволь­но о М<ихаиле> П<авловиче> — ваши личные отношения с ним требуют, конечно, особого рассмотрения, — настолько чудовищна его неблагодарность. Но все-таки я думаю, что здесь дело в чем-то другом — вас могли просто обол­гать, а он — человек мнительный и легко поддающийся наговорам.

Я не знаю, что делается в П<ушкинском> Д<оме>, но не сомневаюсь, что М<ихаил> П<авлович> ничего ни хорошего, ни плохого сделать не сможет в силу объективных и субъективных условий, о которых я намекнул выше.

Ваши замечания по поводу наших «Уч<еных> Зап<исок>» очень правиль­ны. Из вежливости вы о недочетах говорите как-то вскользь, но я-то, старый гусь, знаю все это и сам. В свое время в Сибири вы выпустили целую серию работ своих коллег и учеников — и знаете, как это делается и сколько стоит нервов, крови, энергии. Но вы все это делали четверть века назад (чтобы не сказать более!), а я сдуру ввязался в эти хлопоты сейчас. Недели через три вы­йдет том статей по совет<ской> лит<ератур>е7 — и вы поймете, что Саратовс­кий унив<ерсит>ет мне обходится дорого. Одно дело причесывать и «углублять» статьи о Гоголе и Пушкине, другое — о Гладкове и Фадееве. Моральное удовлет­ворение некоторое остается, но в общем и целом игра не стоит свеч.

Вы спрашиваете, зачем я вынул неск<олько> страниц мат<ериал>ов о Ры­лееве из Лит<ературного> Насл<едства>. — Вопрос законный, но дело в том, что Илья из одной моей публикации выбросил два-три примечания, письмо Ефремова8 заменил пересказом, а остальное включил в чужие статьи. Чтобы отучить его от подобных манипуляций (я случайно узнал о его эксперименте), я напечатал этот опус в «Уч<еных> Зап<исках>»9, прихватив для концовки пику из своей работы о «Войнаровском» в «Лит<ературном> Насл<едстве>». А в со-отв<етствующих> местах журнала10 сделал ссылки на «Учен<ые> Зап<иски>». Илья совсем обалдел от негодования, но вынужден был промажь: «сам съел11

Хочется думать, что вы уже совсем здоровы. Зима в этом году была очень суровая, но сейчас уже днем совсем по-весеннему светит солнце и бегут ручьи. К вечеру они, конечно, замерзают, но настроение поднимается. Не сомнева­юсь в успехе всех ваших новых литерат<урных> замыслов. А для рецензий почему бы вам не закрепить своих связей с «Нов<ым> Миром»? Вы умеете это делать блестяще, с Дем<ентьевым>, вероятно, хорошо знакомы, он сейчас старается «с высоты взирать на жизнь»12, а потому благожелателен. Чего ж вам более?13 Фольклористы ваши, конечно, редкие прохвосты (Проппа я угадал еще в 1916 г.!), но вам сейчас можно расправляться с ними точно так, как они пытались расправиться с вами... Видел на днях Пороха. Он как-то посерел во всех смыслах этого слова, но малый не плохой. Сердечный привет Лидии Вла­димировне и вам от нас обоих. А что ваш крон-принц Константин?

Ваш Ю. О.

351


P. S. Ровно год назад я, по вашему настоянию, послал Базанову сб<орник> о Белинском14. Ни «ответа», ни «привета», как говорится, не последовало. Оно и лучше — сейчас мне легче будет написать о нем то, что я о нем думаю.

1  См. примеч. 1 к письму 122.

2  Имеется в виду Комитет по Сталинским премиям.

3  Перифраз пушкинской строки (из предисл. к «Евгению Онегину»).

4  Александр Иванович Опарин (1894—1980) — биолог, биохимик. Академик (1946).

5  Из стихотворения Н. А. Некрасова «Скоро стану добычею тленья...» (1876).

6  Надежда Матвеевна Виноградова, урожд. Малышева (1899—1991) — вокаль­ный педагог. Жена В. В. Виноградова (с 1926 г.).

7  Имеется в виду XLI том Уч. зап. СГУ (1954), посвященный в основном сов. лит-ре. Оксман был одним из членов редколлегии этого тома, в котором вид­ное место заняли работы его учеников (В. К. Архангельской, А. А. Жук и др.).

8  В своей статье «Новые тексты поэмы "Войнаровский"» Оксман сообщает о неопубликованном письме П. А. Ефремова, редактора первого рус. легального издания «Соч. и переписки К. Ф. Рылеева» (СПб., 1872), к С. С. Сухонину (редактору рылеевского «Собр. соч. и переписки» 1905 г.) от 15 января 1905 г., содержащем выписки из «Войнаровского», восходящие к рукописным источ­никам, а также регистрирующем цензурные искажения и корректурные ошиб­ки печатного текста.

9  Письмо П. А. Ефремова напечатано Оксманом в работе «Новые тексты Рыле­ева» (Уч. зап. Саратовского ун-та. Т. XXXIII. С. 136—138).

10 Имеется в виду ЛН.

11 Возможно, реминисценция письма Пушкина к П. А. Вяземскому от 13 сентября 1825 г., в начале которого обсуждается и обыгрывается выражение «сам съешь!» (см.: Пушкин. Т. 13. Переписка. 1815—1827. С. 225).

12 Обыграна строка из пушкинского стихотворного фрагмента «Он между нами жил...» (1834).

13 Неточная пушкинская цитата («Евгений Онегин», 1, IV).

14 Имеется в виду XXXI том Уч. зап. СГУ (см. предыдущие письма).