1. Советская власть с первых дней своего существования приняла решительные меры к тому, чтобы создать прочные основы для свободы личности и охраны жизни человека.
Великая Октябрьская социалистическая революция впервые в истории создала материальные, духовные и правовые гарантии равенства всех граждан независимо от расовой и национальной принадлежности, вероисповедания, образовательного ценза, оседлости и социального происхождения.
Исходя из этих положений, советское законодательство установило равную уголовно-правовую охрану жизни любого человека.
Первый Уголовный кодекс РСФСР, принятый в 1922 году, широко дифференцировал ответственность за посягательства на жизнь человека. Прежде всего преступления против жизни были разграничены по объекту посягательства. Если объектом преступления выступала только жизнь человека, то это преступление признавалось убийством. В тех же случаях, когда наряду с жизнью преступление посягало и на другой объект, оно было отнесено в Уголовном кодексе к соответствующим главам. Например, ст. 64 УК (отнесенная к гл. 1 «Государственные преступления») предусматривала ответственность за «участие в выполнении в контрреволюционных целях террористических актов, направленных против представителей Советской власти и деятелей революционных рабоче-крестьянских организаций»; ст. 65 УК — за диверсию (взрывы, поджоги, связанные с человеческими жертвами); ст. 76 УК — за бандитизм, состав которого охватывал и лишение жизни1.
Такой подход к отграничению убийства от других преступлений, посягающих наряду с жизнью и на иные общественные отношения, выдержал проверку временем, он сохранен и в действующем уголовном законодательстве.
Дифференцированно устанавливалась ответственность за преступления против жизни и в рамках гл. V УК «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности». В разд. I «Убийство» предусматривалась ответственность: за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (ст. 142); за умышленное убийство без отягчающих обстоятельств (ст. 143); за умышленное убийство при смягчающих обстоятельствах (ст. ст. 144 и 145); за неосторожное убийство (ст. 147). В этом же разделе УК предусматривалась ответственность за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или лица, заведомо неспособного понимать свойства или значение им совершаемого или руководить своими поступками, если самоубийство или покушение на него последовали (ст. 148). В таком решении вопроса об ответственности за содействие самоубийству нельзя не видеть определенной непоследовательности. С одной стороны, исходя из непреступности самоубийства, не предусматривалась ответственность за содействие этому деянию, а с другой — устанавливалась ответственность за содействие самоубийству несовершеннолетнего или невменяемого с пониженной санкцией (до 3 лет лишения свободы) (по сравнению с санкциями статей, предусматривавших ответственность за убийство. Этим самым фактически создавался самостоятельный состав убийства при смягчающих обстоятельствах.
Уголовный кодекс РСФСР 1922 года относил к преступлениям против жизни производство аборта лицом, не имеющим медицинской подготовки, либо в ненадлежащих условиях (ст. 146).
В числе обстоятельств, отягчающих умышленное убийство, в ст. 142 УК предусматривались: а) корысть, ревность (при отсутствии сильного душевного волнения) и другие низменные побуждения; б) убийство лицом, уже отбывшим наказание за умышленное убийство или весьма тяжкое телесное повреждение; в) убийство способом, опасным для жизни многих людей или особо мучительным для убитого; г) убийство с целью облегчить или скрыть другое тяжкое преступление; д) убийство лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом; е) убийство с использованием беспомощного положения убитого2. За умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах предусматривалось наказание в виде лишения свободы на срок не ниже 8 лет3 со строгой изоляцией.
Умышленное убийство без отягчающих обстоятельств наказывалось по ст. 143 УК лишением свободы на срок не ниже 3 лет со строгой изоляцией. Эта статья содержала примечание, в котором говорилось, что убийство, совершенное по настоянию убитого из чувства сострадания, не наказывается. Однако судебная практика показала, что безнаказанность лишения жизни по просьбе потерпевшего из сострадания является неправильной, и примечание буквально через несколько месяцев после введения в действие кодекса было отменено4.
К убийству при смягчающих обстоятельствах было отнесено: умышленное убийство, совершенное под влиянием сильного душевного волнения, вызванного противозаконным насилием со стороны потерпевшего (наказывалось по ст. 144 УК лишением свободы до 3 лет); превышение пределов необходимой обороны, повлекшее за собой смерть нападающего, а также убийство застигнутого на месте преступления преступника с превышением необходимых для его задержания мер (наказание по ст. 145 УК — лишение свободы на срок до 1 года).
Уголовный кодекс 1922 года предусматривал два вида неосторожного убийства: по ч. 1 ст. 147 наказывалось неосторожное убийство лишением свободы или исправительными работами на срок до 1 года; в ч. 2 ст. 147 предусматривалось неосторожное убийство, которое явилось результатом сознательного несоблюдения правил предосторожности. Оно наказывалось лишением свободы на срок до 3 лет. Кроме того, суд мог запретить осужденному навсегда или на определенный срок ту деятельность, при выполнении которой он причинил смерть. Сопоставление ч. 1 и ч. 2 этой статьи показывает, что в ч. 1 была предусмотрена ответственность за неосторожное убийство по небрежности, когда лицо не предвидело возможности причинения смерти потерпевшему, хотя должно было и могло ее предвидеть, а в ч. 2 — за неосторожное убийство в результате преступной самонадеянности, когда лицо предвидело возможность наступления смерти потерпевшего в результате своего действия или бездействия, но легкомысленно рассчитывало на ее предотвращение.
С 1 января 1927 г. был введен в действие утвержденный 22 ноября 1926 г. новый Уголовный кодекс РСФСР5. Этот кодекс оставил без существенного изменения ответственность за умышленное убийство6. Были изменены лишь санкции — устанавливался высший предел наказания, а не низший, как это было в Уголовном кодексе РСФСР 1922 года. За умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (ст. 136 УК) было предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до 10 лет; за умышленное убийство без отягчающих обстоятельств (ст. 137 УК) — до 8 лет; за умышленное убийство в состоянии сильного душевного волнения (ст. 138 УК) — до 5 лет лишения свободы или исправительно-трудовые работы на срок до 1 года. Было увеличено наказание до 3 лет лишения свободы за убийство при превышении пределов необходимой обороны, а за убийство по неосторожности (как по небрежности, так и в результате преступной самонадеянности) установлено наказание до 3 лет лишения свободы. Оба эти убийства были предусмотрены одной ст. 139 УК, которая допускала также применение наказания до 1 года исправительно-трудовых работ.
Уголовный кодекс РСФСР не устанавливал специально ответственность за убийство преступника, застигнутого на месте совершения преступления. Практика показала, что эти действия в зависимости от конкретных обстоятельств дела могут быть квалифицированы не только как убийство с превышением мер, необходимых для задержания, но и как убийство в состоянии сильного душевного волнения или как убийство без отягчающих обстоятельств.
В Уголовном кодексе РСФСР 1926 года был введен новый состав, где объектом посягательства была жизнь человека, — это «доведение лица, находящегося в материальной или иной зависимости от другого, жестоким обращением последнего или иным подобным путем до самоубийства или покушения на него». В ч. 1 ст. 141 за это преступление устанавливалось наказание в виде лишения свободы на срок до 5 лет. Вместе с тем в качестве ч. 2 ст. 141 этого кодекса сохранялись положения ст. 148 УК РСФСР 1922 года, которая предусматривала ответственность за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или невменяемого лица.
В 1934 году ст. 136 УК РСФСР была дополнена ч. 2, которая предусматривала ответственность за убийство, совершенное военнослужащим при особо отягчающих обстоятельствах. За это преступление предусматривалось применение высшей меры наказания — расстрела7. Других изменений в уголовное законодательство об ответственности за преступления против жизни не вносилось до 1954 года.
За годы действия Уголовного кодекса РСФСР 1926 года, особенно в послевоенные годы, после принятия Указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан», санкции которых предусматривали наказание до 20—25 лет лишения свободы, выявилось несоответствие наказания за эти преступления наказанию за преступления против жизни, прежде всего за убийство, максимальная санкция за которое предусматривала 10 лет лишения свободы. Это несоответствие пытался в судебной практике поправить Верховный Суд СССР. Так, была дана рекомендация при рассмотрении дел об убийстве, соединенном с разбоем, квалифицировать эти преступления только по ч. 2 ст. 2 Указа от 4 июня 1947 г.8. В некоторых случаях, с тем чтобы увеличить меру наказания, суды квалифицировали убийство по аналогии как бандитизм по ст. ст. 16, 593 УК РСФСР9.
Президиум Верховного Совета СССР 30 апреля 1954 г. принял Указ «Об усилений уголовной ответственности за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах»10. Применение этого Указа позволило значительно усилить борьбу с умышленными убийствами при отягчающих обстоятельствах, повысить предупредительное воздействие уголовного закона.
Вместе с тем практика ставила вопросы дальнейшего совершенствования законодательства об убийствах. В частности, возникал вопрос о недостатках ч. 1 ст. 136 УК РСФСР, которой устанавливались отягчающие обстоятельства умышленного убийства. Правильное разрешение его очень важно, так как отнесение тех или иных обстоятельств, при наличии которых совершаются убийства, к отягчающим и оказывающим влияние на их квалификацию определяет направленность борьбы с этими преступлениями. За 30 лет действия Уголовного кодекса накопился значительный опыт борьбы с убийствами, который давал возможность улучшить действовавший тогда закон, обеспечить наиболее эффективную охрану жизни граждан в соответствии с требованиями социалистического гуманизма.
Эту задачу разрешил Уголовный кодекс РСФСР 1960 года11, который, сохранив прежнюю классификацию преступлений против жизни, внес серьезные изменения в характеристику обстоятельств, отягчающих умышленное убийство.
В соответствии со ст. 102 УК РСФСР12 совершенным при отягчающих обстоятельствах признается убийство:
Сравнивая ст. 102 УК с ранее действовавшим законодательством, следует отметить, что она содержит исчерпывающий перечень отягчающих обстоятельств. В ней нет неопределенной формулировки отягчающего обстоятельства умышленного убийства «из иных низменных побуждений», позволявшей в прошлом необоснованно расширять перечень отягчающих обстоятельств при квалификации умышленных убийств.
Уголовным кодексом 1960 года не отнесены к отягчающим обстоятельствам умышленного убийства ревность, месть на почве личных взаимоотношений, совершение убийства военнослужащим16, а также лицом, на обязанности которого лежала особая забота об убитом (чаще всего к этому обстоятельству относилось детоубийство), с использованием беспомощного положения потерпевшего. Опыт показал, что отнесение умышленных убийств при наличии указанных признаков всегда к отягчающим не оправдало себя. Наоборот, некоторые из них, так же как и детоубийство, нередко признаются совершенными при смягчающих обстоятельствах.
В число обстоятельств, отягчающих умышленное убийство, в Уголовный кодекс 1960 года включены такие обстоятельства, как совершение умышленного убийства женщины, заведомо для виновного находившейся в состоянии беременности, умышленное убийство двух или более лиц либо совершенное особо опасным рецидивистом.
Наконец, некоторые обстоятельства, отягчающие умышленное убийство, в кодексе 1960 года изложены в иной, более точной редакции. Это относится к обстоятельствам, характеризующим умышленное убийство: из хулиганских побуждений; в связи с выполнением потерпевшим своего служебного или общественного долга; с особой жестокостью; с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение, а равно сопряженное с изнасилованием; лицом, ранее совершившим умышленное убийство, за исключением убийства, предусмотренного ст. ст. 104 или 105 УК, на почве кровной мести.
Изучение практики, а также сравнительный анализ обстоятельств, отягчающих умышленное убийство, предусмотренных Уголовными кодексами РСФСР 1926 и 1960 гг., позволяет сделать вывод о значительных преимуществах нового законодательства по сравнению с ранее действовавшим.
В ст. 104 УК 1960 года полно раскрыты признаки убийства в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения.
В Уголовном кодексе 1960 года убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны, и убийство по неосторожности, в отличие от Уголовного кодекса 1926 года, сформулированы в разных статьях, что позволило устранить имевшую ранее место путаницу17. Кроме того, дана более четкая формулировка каждого из этих преступлений. В ст. 105 УК предусмотрена ответственность за убийство при превышении пределов необходимой обороны, а в ст. 106 — за убийство, совершенное по неосторожности18.
Уголовные кодексы Азербайджанской (ст. 96), Киргизской (ст. 97), Латвийской (ст. 100), Литовской (ст. 106), Молдавской (ст. 92), Узбекской (ст. 83), Таджикской (ст. 106), Туркменской (ст. 110), Украинской (ст. 96) и Эстонской (ст. 102) союзных республик предусматривают ответственность за умышленное убийство матерью своего новорожденного ребенка19.
Более точно сформулирована диспозиция ст. 107 УК, предусматривающая ответственность за доведение до самоубийства лица, находящегося в материальной или иной зависимости от виновного20: не только воспроизведено указание на жестокость обращения виновного с потерпевшим, но и вместо слов «иным подобным путем» введен признак систематического унижения личного достоинства потерпевшего.
В Уголовном кодексе 1960 года не предусмотрена ответственность за содействие или подговор к самоубийству несовершеннолетнего или невменяемого лица (ч. 2 ст. 141 УК 1926 года). Это не означает, что кодекс 1960 года исключил уголовную ответственность за это преступление. Судебная практика пошла по пути признания убийством содействия или подговора к самоубийству несовершеннолетнего или невменяемого лица.
Характеризуя действующее законодательство об ответственности за преступления против жизни, необходимо подчеркнуть, что по сравнению с прежним оно полнее регламентирует ответственность за эти преступления и предусматривает более строгие санкции, особенно за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах.
Все это увеличивает предупредительное значение законодательства и позволяет эффективнее обеспечивать гарантии охраны жизни советских граждан.
Однако как бы ни было удовлетворительно действующее законодательство (в том числе и о преступлениях против жизни), оно впредь должно совершенствоваться в направлении усиления борьбы с преступностью.
Внесение дополнений и изменений в Уголовный кодекс — вполне закономерное явление, так как действенность и эффективность законодательства проверяется на практике, в ходе его применения. В ст. 103 УК, предусматривающей ответственность за умышленное убийство без отягчающих обстоятельств, например, уже вносилось изменение — был установлен низший предел санкции (от 3 лет), который в первоначальной редакции не был указан21.
Важность своевременного дополнения и изменения законодательства подчеркивал В. И. Ленин. Выступая на IV сессии ВЦИК в 1922 году, он говорил: «И если тот закон, который теперь вами принят, тоже окажется в тех или иных отношениях заслуживающим поправок, мы без всякого затруднения эти дальнейшие поправки, дальнейшие улучшения будем принимать так же, как вы вот сию минуту принимали поправки и улучшения к нашему Уголовному кодексу»22.
Таким, образом, действующий Уголовный кодекс дает необходимые предпосылки для успешной борьбы с преступлениями против жизни. Однако даже самый хороший закон сам по себе не достигает тех целей, для которых он был принят. Необходимо обеспечить правильное применение закона в соответствии с его назначением и точным смыслом. Это обеспечивается путем индивидуализации ответственности лиц, виновных в совершении преступлений против жизни, правильной квалификации их действий и назначения справедливого наказания.
2. Анализ уголовного законодательства дает основания для выделения двух видов преступлений против жизни: а) убийство умышленное и неосторожное, б) доведение до самоубийства.
К числу преступлений против жизни теперь не относится незаконное производство аборта, которое по Уголовному кодексу РСФСР 1922 года признавалось преступлением против жизни.
Действующее законодательство и наука советского уголовного права считают его преступлением, ставящим в опасность жизнь и здоровье женщин.
Советское уголовное законодательство, не отказываясь в принципе от определения понятия некоторых преступлений (например, кражи, спекуляции), не раскрывает понятия убийства. На первый взгляд может показаться, что в этом вообще нет необходимости, так как понятие убийства само по себе достаточно ясно. Между тем это понятие в житейском смысле не раскрывает и не может раскрыть юридической характеристики данного преступления. Тем более что вне сферы действия уголовного законодательства под убийством иногда понимается не только преступное лишение жизни, но и причинение побоев, ушибов и т. п.
В уголовно-правовом смысле понятие убийства более узкое, так как для наступления уголовной ответственности за убийство необходимо наличие определенных признаков, которые бы свидетельствовали о совершении данного преступления.
Понятие «убийство» неразрывно связано с жизнью и смертью человека, поэтому без выяснения содержания понятия жизни и смерти нельзя говорить об определении убийства.
«Жизнь, — писал Ф. Энгельс, — есть способ существования белковых тел, и этот способ существования заключается по своему существу в постоянном обновлении их химических составных частей путем питания и выделения»23.
Это высказывание Ф. Энгельса имеет принципиальное значение для определения понятия жизни человека, которая, с биологической точки зрения, состоит в непрерывном обмене веществ, питании и выделении. С прекращением этих функций прекращается и жизнь человека. Человеческая жизнь в биологическом смысле этого слова имеет значение для определения границ жизни человека.
Возникновение жизни связано с началом процесса родов. Естественным и неизбежным завершением жизни является физиологическая смерть человека вследствие старения организма24. Однако некоторая часть людей умирает в результате патологической, преждевременной смерти, вызванной болезнью или насильственными действиями. К патологической смерти относится и убийство, которое является родом насильственной смерти.
Следовательно, насильственный характер смерти — один из признаков убийства. Но насильственная смерть может носить и правомерный характер (например, приведение в исполнение приговора к смертной казни). Кроме того, насильственная смерть может свидетельствовать не только об убийстве, но и о несчастном случае и самоубийстве. В связи с этим возникает вопрос об их разграничении.
В отличие от правомерного лишения жизни, несчастного случая и самоубийства убийство преследуется как противоправное деяние, предусмотренное Особенной частью Уголовного кодекса. Чтобы исключить отнесение к убийству правомерного лишения жизни и случайного причинения смерти, совершаемых при отсутствий вины, необходимо указать на виновное лишение жизни при определении убийства. Наконец, для отграничения от самоубийства должно быть указано, что речь идет о лишении жизни другого человека.
Исходя из указанных признаков, в советской юридической литературе с теми или иными небольшими различиями убийство определяется как противоправное умышленное или неосторожное лишение жизни другого человека. На первый взгляд это определение охватывает элементы, необходимые для выяснения понятия убийства. Но если учесть, что уголовное законодательство предусматривает ответственность за ряд других преступлений, которые также сопровождаются умышленным или неосторожным лишением жизни другого человека, то необходимо признать, что приведенное определение убийства не вполне совершенно. На это обстоятельство обратил внимание Н. И. Загородников, который к приведенному выше определению понятия убийства добавляет: «. . . когда причинение смерти является основанием уголовной ответственности»25. Он справедливо подчеркивает, что основанием уголовной ответственности может быть только совершение общественно опасного деяния, предусмотренного законом.
Но поскольку убийство является одним из тех общественно опасных деяний, которые предусмотрены законом, постольку основанием уголовной ответственности при убийстве является не что иное, как убийство. Поэтому вряд ли можно внести существенное уточнение в определение понятия убийства, указав, что при убийстве основанием уголовной ответственности является убийство.
По нашему мнению, с учетом требований о необходимости в определении отграничивать убийство не только от правомерного лишения жизни, случая и самоубийства, но и от других преступлений, включающих в свой состав умышленное или неосторожное причинение смерти, в соответствии со ст. ст. 3 и 7 УК определение понятия убийства можно было бы сформулировать следующим образом
Убийство — это предусмотренное Особенной частью Уголовного кодекса виновное деяние, посягающее на жизнь другого человека и причиняющее ему смерть26.
3. Уголовный закон не определяет и понятия доведения до самоубийства (ст. 107 УК). Нет в нем также определения понятия самоубийства, без которого нельзя в полной мере уяснить понятие доведения до самоубийства.
Самоубийство как род насильственной смерти должно быть отграничено от убийства и от несчастного случая.
Общим при убийстве и самоубийстве является объект посягательства — жизнь человека, но при самоубийстве потерпевший и субъект деяния совпадают. Здесь нет, как при убийстве, лишения жизни другого человека. Поэтому самоубийство не признается противоправным деянием. По советскому уголовному праву оно не влечет каких-либо отрицательных последствий для лица, которое в результате неудавшегося покушения осталось в живых.
По своему характеру самоубийство может быть совершено только умышленно, причем самоубийца желает (имеет цель) лишить себя жизни. Представляется, что конструкция косвенного умысла, когда лицо предвидит результат своих действий и безразлично относится к возможным последствиям, неприемлема для самоубийства27.
Это объясняется особенностью отношения к собственной жизни лица, которое идет на риск. Оно характеризуется, с нашей точки зрения, самонадеянностью, так как лицо всегда сохраняет надежду остаться в живых. Если же лицо сознает неизбежность наступления собственной смерти в результате своих действий, имеются достаточные основания считать, что оно намеренно лишает себя жизни, т. е. совершает самоубийство.
Вполне понятно, что не является самоубийством и причинение себе смерти по небрежности.
Субъектом самоубийства может быть только вменяемое лицо. Если кончает собой лицо, неспособное понимать значение своих действий и руководить ими, то такая смерть должна относиться не к самоубийству, а к несчастному случаю. С этой точки зрения не выдерживают критики признававшиеся ранее доведением до самоубийства подговор невменяемого или содействие ему в лишении себя жизни (ч. 2 ст. 141 УК РСФСР 1926 года).
Таким образом, к самоубийству не могут быть отнесены причинение себе смерти по неосторожности и лишение себя жизни невменяемым лицом. В связи с изложенным возникает вопрос о моральной оценке самоубийства, без которой нельзя дать определения понятия этого деяния.
Известно, что в истории человечества самоубийство оценивалось различными обществами по-разному: от резкого осуждения до признания «естественным и достойным способом «хорошо умереть». Оценивая самоубийство с позиций коммунистической морали, следует признать такой способ ухода из жизни не отвечающим в принципе идеалам совершенной человеческой личности. Однако это вовсе не исключает дифференцированного подхода к оценке лишения себя жизни человеком. Нельзя относить к самоубийству самопожертвования, например, в состоянии крайней необходимости, когда лицо, жертвуя своей жизнью, спасает других людей или предупреждает причинение крупного ущерба обществу и государству. Заслуженно расцениваются как геройские поступки самопожертвования во время военных действий в целях достижения успеха операции. Таких примеров было немало во время Великой Отечественной войны.
Дифференцированный подход к оценке лишения себя жизни человеком с учетом обстоятельств, обстановки и мотивов дает основания выделить самоубийство в собственном смысле слова, которое можно было бы, например, назвать самоубийством по личным мотивам.
Сказанное позволяет заключить, что самоубийство — это осуждаемое социалистическим обществом и моралью деяние, которое состоит в умышленном (намеренном) лишении себя жизни.
При определении понятия доведения до самоубийства необходимо исходить из диспозиции ст. 107 УК, которая формулирует его как преступление особого рода. В нем последствия наступают в результате действий виновного, вынуждающего потерпевшего совершить самоубийство.
Следовательно, доведение до самоубийства состоит в жестоком обращении или систематическом унижении личного достоинства находящегося от виновного в материальной или иной зависимости потерпевшего, который вынужден в результате этого лишить себя жизни28.
1 Принятые вслед за Уголовным кодексом РСФСР Уголовные кодексы Украинской, Грузинской, Азербайджанской и Белорусской союзных республик не содержали принципиальных различий в регулировании ответственности за преступления против жизни.
2 В Уголовном кодексе Грузинской ССР в качестве отягчающего обстоятельства умышленного убийства предусматривалось совершение его «из засады»; в Уголовном кодексе Азербайджанской ССР — «из кровной вражды» и «женщины в связи с раскрепощением».
3 Статья 34 УК РСФСР установила высший предел наказания в виде лишения свободы — 10 лет. По УК Азербайджанской ССР за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах допускалось применение высшей меры наказания — расстрела (ст. 142).
4 СУ РСФСР, 1922, № 72—73, ст. 906.
5 СУ РСФСР, 1926, № 80, ст. 600.
6 В других союзных республиках в течение 1926—1928 гг. также были приняты и введены в действие новые Уголовные кодексы, которые не содержали существенных различий в ответственности за преступления против жизни. Лишь в Уголовном кодексе Белорусской ССР не было выделено убийство при отягчающих обстоятельствах. В ст. 214 этого кодекса предусматривалась ответственность за умышленное убийство. Кроме того, в этом кодексе не было статьи об ответственности за доведение до самоубийства. Имелись некоторые различия в санкциях отдельных статей Уголовных кодексов других союзных республик, предусматривавших ответственность за преступления против жизни.
7 СУ РСФСР, 1934, № 34, ст. 206. Это соответствовало общесоюзному закону (см. постановление ЦИК СССР от 7 июля 1934 г. — СЗ СССР, 1934, № 37, ст. 295).
8 См.: «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1948, вып. 3, с. 3.
9 В последующем Верховный Суд СССР исправлял свои ошибки (см., например, «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1955, № 3, с. 7—8).
10 «Ведомости Верховного Совета СССР», 1954, № 11, ст. 221.
11 После принятия Верховным Советом СССР 25 декабря 1958 г. Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик во всех союзных республиках в течение 1959—1961 гг. были приняты и введены в действие новые Уголовные кодексы.
12 В данном случае и далее имеется в виду Уголовный кодекс РСФСР 1960 года и соответствующие статьи Уголовных кодексов других союзных республик, если иное не оговорено.
13 В Уголовных кодексах Азербайджанской (п. 6 ст. 94), Армянской (п. 6 ст. 99), Белорусской (п. «е» ст. 100), Грузинской (п. 6 ст. 104), Киргизской (п. 6 ст. 94), Латвийской (п. 6 ст. 99), Литовской (п. 6 ст. 105), Узбекской (п. 6 ст. 80), Украинской (п. «е» ст. 93) и Эстонской (п. 7 ст. 101) союзных республик объединены два отягчающих обстоятельства умышленного убийства: совершение с особой жестокостью или способом, опасным для жизни многих людей.
14 Кровная месть как обстоятельство, отягчающее умышленное убийство, предусмотрена в Уголовных кодексах Грузинской (п. 8 ст. 104), Казахской (п. «к» ст. 88) и Туркменской (п. 10 ст. 106) союзных республик. В п. 7 ст. 80 УК Узбекской ССР, в п. 8 ст. 94 УК Киргизской ССР, а также в п. 7 ст. 106 УК Туркменской ССР предусмотрена повышенная ответственность за умышленное убийство, совершенное на почве пережитков родового (прошлого) быта по отношению к женщине, а в п. «к» ст. 108 УК Таджикской ССР — за умышленное убийство, совершенное на почве прошлого старого быта.
15 В Уголовных кодексах Азербайджанской (п. 8 ст. 94), Армянской (п. 8 ст. 94), Белорусской (п. «з» ст. 100), Грузинской (п. 9 ст. 104), Киргизской (п. 9 ст. 94), Литовской (п. 8 ст. 104), Молдавской (п. «з» ст. 88), Украинской (п. «з» ст. 93) и Узбекской (п. 9 ст. 80) союзных республик объединены два отягчающих обстоятельства: совершение умышленного убийства особо опасным рецидивистом либо лицом, ранее совершившим умышленное убийство, за исключением убийства при превышении пределов необходимой обороны или в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения. При этом следует отметить, что Уголовные кодексы Молдавской, Украинской, Узбекской и Эстонской союзных республик исключают признание умышленного убийства повторным, если ранее совершено убийство матерью новорожденного ребенка.
16 В п. «в» ст. 240 УК предусмотрена ответственность военнослужащего за сопротивление начальнику или принуждение его к нарушению служебных обязанностей, сопряженное с умышленным убийством.
17 В связи с тем, что оба преступления были предусмотрены в одной статье, некоторые допускали по этим чисто формальным соображениям возможность совершения убийства при превышении пределов необходимой обороны по неосторожности.
18 В УК Латвийской ССР (ст. 103) предусмотрена ответственность за причинение смерти по неосторожности. В Уголовных кодексах Киргизской (ч. 2 ст. 99), Литовской (ч. 2 ст. 109), Молдавской (ч. 2 ст. 93) и Таджикской (ч. 2 ст. 109) союзных республик предусмотрена ответственность за неосторожное убийство в результате сознательного несоблюдения правил предосторожности, а равно за неосторожное убийство двух или более лиц. В ч. 2 ст. 104 УК БССР содержится только один признак: «неосторожное убийство двух или более лиц».
19 В тех союзных республиках, кодексы которых не содержат аналогичной статьи, такие убийства расцениваются как убийства без отягчающих и без смягчающих обстоятельств и квалифицируются, например, в РСФСР по ст. 103 УК, в Белорусской ССР по ст. 101 УК.
20 Уголовные кодексы Азербайджанской (ст. 100), Армянской (ст. 104), Белорусской (ст. 105), Киргизской (ст. 100), Латвийской (ст. 104), Молдавской (ст. 94), Туркменской (ст. 112), Узбекской (ст. 87) и Украинской (ст. 99) союзных республик предусматривают в самостоятельной части статьи ответственность за доведение до самоубийства и в тех случаях, когда какая-либо зависимость отсутствовала. В ст. 106 УК Эстонской ССР установлен один состав доведения до самоубийства и не указана материальная или иная зависимость потерпевшего от виновного.
21 См.: «Ведомости Верховного Совета РСФСР», 1962, № 29, ст. 449.
22 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 45, с. 247—248.
23 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 635.
24 Вопрос о моменте наступления смерти человека в медицинской литературе является дискуссионным. Одни авторы полагают, что смерть человека наступает с момента прекращения дыхания и сердцебиения. Другие считают сердцебиение не абсолютным доказательством жизни. Но признается бесспорным наступление смерти с момента органических изменений в головном мозге и центральной нервной системе. До наступления этих изменений смерть человека называют клинической. Встречаются случаи, когда после наступления клинической смерти удается восстановить дыхание и сердцебиение и вернуть человека к жизни (см.: Райский М. И. Судебная медицина. М., «Медгиз», 1953, с. 33—37; Авдеев М. И. Курс судебной медицины. М., Госюриздат, 1959, с. 522—523; Громов А. П. Курс лекций по судебной медицине. М., «Медицина», 1970, с. 145).
25 Загородников Н. И. Преступления против жизни по советскому уголовному праву. М., Госюриздат, 1961, с. 24.
26 Против этого определения выступил М. Д. Шаргородский, который полагал, что «убийство — это неправомерное лишение жизни другого человека». Все другие элементы, включаемые нами в определение понятия убийства, он считал излишними (см.: Курс советского уголовного права. Часть Особенная. Т. 3. Л., изд-во ЛГУ, 1973, с. 476). С этим нельзя согласиться. Определение М. Д. Шаргородского явно неполно. Оно не позволяет отграничить убийство от других преступлений, при совершении которых потерпевший лишается жизни. Кроме того, «неправомерность» не дает четкого представления об отличии убийства от самоубийства и несчастного случая. Их нельзя считать правомерными, они относятся к деяниям невиновным, не предусмотренным в качестве преступлений Особенной частью Уголовного кодекса, но это не одно и то же.
27 При рассмотрении дела по обвинению Р. в доведении до самоубийства Пленум Верховного Суда СССР подчеркнул, что для признания лишения себя жизни самоубийством необходимо установить факт «совершения потерпевшим действий, специально направленных на лишение себя жизни». — «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1969, № 6, с. 9.