Василий Алексеевич ЛЕБЕДЕВ
ПЕТЬКИН ДЕНЬ
Рассказ
Вторую неделю ходил Петька Горшков именинником. Вторую неделю он
носил звёздочку октябрёнка и с той поры не получил ни одной двойки. Как это ему
удавалось, Петька и сам не понимал, но учиться стал охотней. К урокам приступал
без страха, даже весело. У него будто открылось второе дыхание, как у
спортсменов. Если раньше на классном собрании учительница корила его за двойки,
то теперь уже требовала кончать с тройками. И Петька дал слово.
После собрания его подкараулил Фимка Басов, попросту Бас. Это был
длинный второгодник, чёрный, запущенный. Бас стоял в конце берёзовой рощи со
своими дымоглотами — Юркой и Колькой, Правда, они не курили, но зато смотрели,
как украдкой от всего мира курит сам Бас, и глотали его дым.
Как только на дорожке показался Петька, они окликнули его.
— Чего? — подошёл Петька, ожидая нехорошего.
— Ну что, рыжий бес? — оскалился Бас. — В отличники лезешь?
— Если я — рыжий бес, то ты — чёрный Бас! Вот!
— Ах ты рыжая пакля!
Бас размахнулся и швырнул в Петьку грачиным яйцом.
— Вот тебе!
Яйцо попало в берёзу над Петькиной головой. Брызнуло в разные стороны.
Серая в крапинку скорлупа упала на корневище берёзы.
— Чего бросаешься? Раскидался тут! Только и знает по деревьям лазать!
Гнёзда разорять.
— А хочешь в нос? — задирался Бас, посматривая на своих.
— Если ты — мне, так и я — тебе... Думаете, трое на одного, так
испугаюсь?
Петька знал, что его могут поколотить. Не справиться ему с тремя, хотя у
него мускулы есть и подтягивается он на перекладине семь раз. Нет, не
справиться...
— Осмелел, рыжая пакля, как октябрёнком стал! — заметил Бас и неожиданно
двинул кулаком Петьке в грудь.
Петька отшатнулся к берёзе, но в следующий миг размахнулся портфелем и
двинул Басу по плечу.
— Эй! Вы чего там?
— Трое на одного? Да?
Это бежали ребята из их класса. Теперь-то Басу с дымоглотами худо
будет!
— Ты чего, Бас, опять драку затеял? — спросил староста Мишка Сизов.
— Да вон ваш герой сам лезет! — соврал нагло Бас и продолжал: —
Звёздочку на грудь нацепил...
— Ну и нацепил! А тебе чего? — встрял Петька, пофыркивая курносым носом.
— Тебе только по деревьям лазать, да двойки получать, да ещё окурки подбирать!
Да драться, когда трое на одного! Сме-елый...
— И смелый! — Бас выставил одно плечо вперёд. — Я на любую берёзу
заберусь, до любого гнезда достану, а вот ты, октябрёнок, струсишь!
— Я? — ощерился Петька.
— Ты!
— Я струшу?
— Струсишь!
Петька отбросил портфель.
— На какую лезть? — вызывающе спросил Петька.
Бас выбрал самую высокую берёзу, такую, что посмотришь наверх — шапка
валится с головы. А там, на самом верху, в жуткой, продутой ветрами голубизне,
чернели точки грачиных гнёзд.
— Полезай на эту! А в доказательство достань грачиное яйцо! Только где
тебе!
— Да разве ему влезть! Запарится на половине! — подтрунивали
дымоглоты.
Спор вышел не на шутку.
Петька шагнул к берёзе, скинул обутку.
— Петя, не надо... — пытался было остановить его Мишка, но Петька так
решительно снял с себя пиджачок, что Мишка не осмелился удерживать. Остался
стоять под берёзой с пиджаком друга в руках.
И Петька полез.
Первые пять — семь метров он одолел легко. Потом высота увеличилась.
Вот уже и крыша двухэтажной школы стала ниже Петьки. Вот уже и лица
ребят внизу белели непривычно мелкими точками, а добрался он только до половины
берёзы. Руки устали. Спина взмокла от напряжения. Ноги слушались всё хуже.
— Сейчас свалится! Свалится! — орали дымоглоты, приставив ладони рупором
к губам.
Петьке стало страшновато. Там, внизу, берёза казалась устойчивой,
крепкой. Здесь же, на большой высоте, она качалась и поскрипывала, будто внутри
у неё что-то шевелилось. Петька прижимался всем телом к гладкому белому стволу и
слышал эту, скрытую от всех, жизнь дерева...
Сучки становились тоньше. Росли они ближе к вершине так плотно, что
пролезть между ними становилось всё труднее и труднее. Вот они уже стали гнуться
под ногами и руками. Пришлось для надёжности ставить ноги ближе к стволу, чтобы
сучки не обломились. Петька смотрел теперь только наверх, чтобы от страха не
кружилась голова и не разжались руки. Он вспомнил вдруг, как в прошлом году упал
с дерева один старшеклассник и его увезли в больницу. Он подумал, что и с ним
может это произойти. Тогда мама и бабушка зальются слезами, а всё из-за чего?
Из-за того, что надо доказать свою смелость чумазому Басу? Может, спуститься
вниз?
Петька устроился на сучке верхом и отдыхал.
— Выдохся! — уже еле слышно долетало с земли.
Петька полез выше.
Теперь оставалось до первого гнезда совсем немного. Оно было устроено
грачами в развилке на самой вершине. Рогатулина была так тонка и опасна, что
Петька уже мог обхватить ствол ладонями — и пальцы соединялись. Ветер раскачивал
берёзу. Ноги то и дело скользили вниз, но снова нащупывали опору. Петьку
колотила мелкая дрожь. Теперь уже не было смысла отступать. Гнездо было над
самой головой.
Грачи почувствовали опасность и устроили такой базар, подняли такую
тревогу, что Петька оглох от криков. Вся пернатая роща слетелась к Петькиной
берёзе. Грачи подлетали совсем близко, заглядывали Петьке в лицо своими
круглыми, немигающими, страшными глазами. Их угрожающе раскрытые клювы темнели
чёрными воронками надорванных криками глоток.
— Чего разорались? Чего? — ворчал Петька.
Он уже упёрся в гнездо. Он чувствовал конец подъёма и набирался сил,
чтобы сделать последние движения вверх, после чего надо было заглянуть в гнездо,
взять яйцо, положить его в шапку и начать спуск.
И вот оно, гнездо! Оно было большое, совсем не такое, каким кажется
снизу. Да и всё отсюда казалось другим. Внизу прикорнуло здание школы.
Далеко-далеко открылся весь пригород до самой станции, где стояла электричка.
Было видно озеро вдали, улицы с малюсенькими машинами, бегущими по блестящей
ниточке шоссе.
«Как красиво! Какая высота!» — думал Петька, обхватив берёзу руками и
ногами и отдыхая так перед последним броском наверх. Ему захотелось всегда
видеть землю вот так, сверху. Он завидовал лётчикам, у которых есть надёжные
самолёты, а тут качайся на вершинной рогатулине, да ещё эти грачи! А грачи
совсем озлобились. Хозяева гнезда подлетали уже вплотную. Били крыльями по
спине, по голове. Ветер, гнавший в голубом небе облака и раскачивавший берёзу,
сливался с ветром от крыльев.
«Останусь сегодня живым — буду лётчиком!» — решил Петька. Ему надо было
доказать Басу и дымоглотам, что он смел, что может не только лучше учиться и
носить звёздочку октябрёнка, он ещё может стать лётчиком! «Больше не полезу на
берёзу, но сегодня докажу!» — думал Петька ожесточённо.
Но тут подлетел грач спереди. Птица была так растеряна, так жалобно и
надрывно кричала прямо в лицо, словно просила Петьку не трогать гнездо, не
разрушать их жизнь, их дом, к которому они стремились за тысячи километров,
чтобы вывести детей на этой родной земле... Петьке стало жаль птицу. Она
трепыхала крыльями в белёсом подбое, беспомощно поджимала тёмные лапки и всё
смотрела Петьке в глаза, всё просила.
— Да ладно! Чего-нибудь придумаем... — проворчал Петька, прижимаясь
носом к жёсткому краю гнезда.
И вот он заглянул туда, в гнездо. Это был новый для него мир. Это был
птичий дом. Там поверх прутьев были положены перья, мох, натасканный из лесу, а
в самой середине, на нежной пуховой перинке, лежали три яичка. Петька протянул
руку, и его ободранные в кровь пальцы ощутили нежное тепло завтрашней жизни.
«Скоро выведутся», — решил он. Скоро будут новые птицы. Они подымутся в родное
небо, окрепнут, станут будить Петьку по утрам. А если сейчас взять яйцо...
Петька спускался осторожно. Деловито. Один раз поспешил и чуть не
сорвался. После этого стал осторожнее. С каждым метром вниз вырастали кругом
наземные предметы, школа становилась выше, исчезло шоссе, станция. Ребята стали
похожи на людей, хотя и казались ещё карликами.
«Осторожней... Осторожней...» — твердил себе Петька.
И вот наконец земля!
— Ну, где яйцо? — приступил Бас.
— Фу, устал! — улыбнулся Петька своим, надевая пиджачок, но не обращая
внимания на Баса.
— Молодец ты, Петька, хоть и дурак! — заметил Мишка восхищённо. — Нашёл
кому доказывать свою смелость!
— Да он не долез! — заорал Бас.
Петька повернулся к нему. Снял шапку.
— Долез! Только яйца грачиные не взял. Понял?
— Врёшь! Не долез! У гнезда всего страшней. Не долез!
Петька достал из шапки щепотку перьев и бросил их в неумытое лицо
Баса.
— Видел? Гер-рой — штаны с дырой! — сказал ему Петька и повернулся к
своим: — Пошли, ребята!
