Я не удержусь, и приведу его полностью.
Заодно ещё раз перечитаю. И опять, чуть не заплачу. Или заплачу?

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине.

А для низкой жизни были числа,
Как домашний, подъяремный скот,
Потому что все оттенки смысла
Умное число передает.

Патриарх седой, себе под руку
Покоривший и добро и зло,
Не решаясь обратиться к звуку,
Тростью на песке чертил число.

Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангельи от Иоанна
Сказано, что Слово это - Бог.

Мы ему поставили пределом
Скудные пределы естества.
И, как пчелы в улье опустелом,
Дурно пахнут мертвые слова.

Если у кого будут мысли по этому волшебному стиху--я рад...
От себя. Я самовольно поставил вместо "Евангелии"--"Евангельи". Думаю, это точнее, да и в размер ложится лучше. Видел ли кто подобное прочтение? И интересует меня расстановка оригинальных прописных букв в словах --"Слово", "Бог", "Евангельи"  Как ТОЧНО у Гумилёва? Может, кто зто знает?
 

Да, красиво. И - требует окунуться с головой в такую непривычную стихию для обыденной жизни...
Гораздо привычней выражение: "словом можно и убить"... Но ведь можно и - вдохновить! Отчего же первое встречается в жизни гораздо чаще?