Западное литературоведение ХХ века: французский семиотик, лингвист, литературовед, один из создателей структурной нарратологии. С 1949 г. преподавал на филологическом факультете в университете Александрии, в университетах Анкары (1958), Стамбула (1960) и в университете г. Пуатье (1962). В 1960 г. основал (совместно с Ж. Дюбуа, Ж.-Кл. Шевалье и А. Миттераном) Общество изучения французского языка, а в 1964 г. (совместно с Р. Бартом, Ж. Дюбуа, Б. Потье и Б. Кемада) - журнал «Langages». С 1963 г. руководил семио-лингвистической исследовательской группой в Практической школе высших знаний.
Опираясь на принципы соссюровско-ельмслевской лингвистики и структурной антропологии Кл. Леви-Стросса, Г. поставил своей задачей создание всеобъемлющей методологии гуманитарных наук на основе разработанной им «фундаментальной семантики». В работах «Структурная семантика» (1966), «О смысле» (1970) «Мопассан. Семиотика текста» (1976) Г. предпринял попытку установить универсальные законы повествовательных текстов, построив чисто логическую модель порождения сюжета. Обобщив выводы В.Я. Проппа («Морфология сказки», 1928) и Кл. Леви-Стросса, Г. выделил в нарративном дискурсе три основных семиотических уровня: 1) поверхностный уровень «предметной манифестации»; 2) уровень «антропоморфных действий»; 3) уровень «понятийных операций». На первом уровне, по Г., изображаются персонажи и их поступки в их семантической и предметной конкретности; На втором уровне выявляются инварианты этих персонажей в виде актантов и их функций (понятие актанта, заимствованное Г. у франц. лингвиста Л. Теньера, в целом соответствует пропповскому «действующему лицу», определяемому не по тому, что оно «есть», а по тому, что оно «делает»: функция формирует своего актанта); сопоставив трехактантную модель Теньера (“Основы структурного синтаксиса», 1959), семиперсонажную схему Проппа и шестифункциональный набор актантов Э. Сурио («200000 драматических ситуаций», 1950), Г. предложил собственную шестиактантную модель, где «субъект» и «объект» связаны модальностью «желать», «адресант» и «адресат» модальностью «знать», а «помощник» и «противник» -модальностью «мочь». Осуществив редукцию пропповских функций с 31 до 20 и определив их не только через место, занимаемое ими в синтагматическом ряду , но и через совокупность их парадигматических корреляций, Г. показал, что архаический сюжет разворачивается как движение от начальной ситуации дизъюнктивного «нарушения договора» - через последовательную актуализацию функций - к конечной ситуации, где происходит конъюнктивное «восстановление договора».
Методологическое новаторство Г. заключается в переходе на третий, «глубинный» уровень описания, где синтагматические и диахронические связи функций редуцируются к парадигматическим отношениям между термами чисто логической структуры. Так, переход от ситуации «бедность героя» к ситуации «богатство героя», предполагая наличие актантов, функций, модальностей и изменение ситуации во времени, принадлежит, по Г., уровню «антропоморфных действий», тогда как выделение ахронного «семиотического квадрата» и установление между его членами (напр., «бедный» - «богатый» - «не-бедный» - «не-богатый») логических отношений «импликации», «противности» и «противоречивости» относится уже к компетенции «фундаментальной грамматики» (“понятийные операции»), где определению подлежит не элементарное повествовательное высказывание», а «элементарная структура значения». Переход от топологии «семиотического квадрата» к темпоральности сюжета мыслится Г. как последовательность трансформаций, позволяющих превратить статические «отношения», свойственный «фундаментальной грамматике», в динамические «операции», создающие всякий нарративный текст. Модель Г. отдающая приоритет имманентно-семиотическому подходу перед «повествовательной компетентностью», стала предметом критич. анализа со стороны таких теоретиков литературы, как Е.М. Мелетинский, Кл. Бремон, П. Рикер и др.

:
...